Всех героинь шекспировских трагедий
Я вижу в Вас.
Вас, юная трагическая леди,
Никто не спас!

Вы так устали повторять любовный
Речитатив!
Чугунный обод на руке бескровной -
Красноречив!

Я Вас люблю! - Как грозовая туча,
Над Вами - грех!
За то, что Вы язвительны и жгучи
И лучше всех.
За то, что мы, что наши жизни - разны
Во тьме дорог.
За Ваши вдохновенные соблазны
И темный рок.

За то, что Вам, мой демон круглолобый,
Скажу: прости!
За то, что Вас - хоть разорвись над гробом! -
Уж не спасти!

За эту дрожь, за то, что неужели
Мне снится сон?
За эту ироническую прелесть
Что Вы - не он.

2
Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? - Чья победа? -
Кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? - Кто - добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце - Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки - что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

3
Сегодня таяло, сегодня
Я простояла у окна.
Ум - отрезвленней, грудь свободней,
Опять умиротворена.

Не знаю, почему. Должно быть,
Устала попросту душа
И как-то не хотелось трогать
Мятежного карандаша.

Так простояла я - в тумане, -
Далекая добру и злу,
Тихонько пальцем барабаня
По чуть звенящему стеклу.

Душой не лучше и не хуже,
Чем первый встречный: этот вот, -
Чем перламутровые лужи,
Где расплескался небосвод.

Чем пролетающая птица
И попросту бегущий пес.
И даже нищая певица
Меня не довела до слез.

Забвенья милое искусство
Душой освоено уже.
Какое-то большое чувство
Сегодня таяло в душе.

4
Вам одеваться было лень
И было лень вставать из кресел.
- А каждый Ваш грядущий день
Моим весельем был бы весел!

Особенно смущало Вас
Идти так поздно в ночь и холод.
- А каждый Ваш грядущий час
Моим весельем был бы молод!

Вы это делали без зла,
Невинно и непоправимо.
- Я Вашей юностью была,
Которая проходит мимо.

5
Сегодня часу в восьмом,
Стремглав по Большой Лубянке,
Как пуля, как снежный ком,
Куда-то промчались санки.

Уже прозвеневший смех...
Я так и застыла взглядом:
Волос рыжеватый мех,
И кто-то высокий - рядом!

Вы были уже с другой,
С ней путь открывали санный,
С желанной и дорогой, -
Сильнее, чем я - желанной.

Oh, je n"en puis, j"etouffe! -
Вы крикнули во весь голос,
Размашисто запахнув
На ней меховую полость.

Мир - весел, и вечер лих!
Из муфты летят покупки...
Так мчались Вы в снежный вихрь,
Взор к взору и шубка к шубке.

И был жесточайший бунт,
И снег осыпался бело.
Я около двух секунд -
Не более - вслед глядела.

И гладила длинный ворс
На шубке своей без гнева.
Ваш маленький Кай замерз,
О Снежная Королева.

6
Ночью над кофейной гущей
Плачет, глядя на Восток.
Рот невинен и распущен,
Как чудовищный цветок.

Скоро месяц, юн и тонок,
Сменит алую зарю, -
Сколько я тебе гребенок
И колечек подарю!

Юный месяц между веток
Никого не устерег.
Сколько подарю браслеток,
И цепочек, и серег!

Как из-под тяжелой гривы
Блещут яркие зрачки!
Спутники твои ревнивы?
Кони кровные легки!

7
Как весело сиял снежинками
Ваш - серый, мой - соболий мех,
Как по рождественскому рынку
Искали ленты ярче всех.

Как розовыми и несладкими
Я вафлями объелась - шесть!
Как всеми рыжими лошадками
Я умилялась в Вашу честь.

Как рыжие поддевки - парусом,
Божась, сбывали нам тряпье,
Как на чудных московских барышень
Дивилось глупое бабье.

Как в час, когда народ расходится,
Мы нехотя вошли в собор,
Как на старинной Богородице
Вы приостановили взор.

Как этот лик с очами хмурыми
Был благостен и изможден
В киоте с круглыми амурами
Елисаветинских времен.

Как руку Вы мою оставили,
Сказав: "О, я ее хочу!"
С какою бережностью вставили
В подсвечник - желтую свечу...

О, светская, с кольцом опаловым
Рука! - О, вся моя напасть! -
Как я икону обещала Вам
Сегодня ночью же украсть!

Как в монастырскую гостиницу
- Гул колокольный и закат -
Блаженные, как именинницы,
Мы грянули, как полк солдат.

Как я Вам - хорошеть до старости -
Клялась - и просыпала соль,
Как трижды мне - Вы были в ярости! -
Червонный выходил король.

Как голову мою сжимали Вы,
Лаская каждый завиток,
Как Вашей брошечки эмалевой
Мне губы холодил цветок.

Как я по Вашим узким пальчикам
Водила сонною щекой,
Как Вы меня дразнили мальчиком,
Как я Вам нравилась такой...

Декабрь 1914

8
Свободно шея поднята,
Как молодой побег.
Кто скажет имя, кто - лета,
Кто край ее, кто - век?

Извилина неярких губ
Капризна и слаба,
Но ослепителен уступ
Бетховенского лба.

До умилительности чист
Истаявший овал,
Рука, к которой шел бы хлыст
И в серебре - опал.

Рука достойная смычка,
Ушедшая в шелка,
Неповторимая рука,
Прекрасная рука.

9
Ты проходишь своей дорогою,
И руки твоей я не трогаю,
Но тоска во мне - слишком вечная,
Чтоб была ты мне - первой встречною.

Сердце сразу сказало: "Милая!"
Все тебе наугад - простила я,
Ничего не знав - даже имени!
О, люби меня, о люби меня!

Вижу я - по губам извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется - приступом!

Красота, не увянешь за лето.
Не цветок - стебелек из стали ты,
Злее злого, острее острого,
Увезенный - с какого острова?

Опахалом чудишь иль тросточкой, -
В каждой жилке и в каждой косточке,
В форме каждого злого пальчика, -
Нежность женщины, дерзость мальчика.

Все усмешки стихом парируя,
Открываю тебе и миру я
Все, что нам в тебе уготовано,
Незнакомка с челом Бетховена!

10
Могу ли не вспоминать я
Тот запах White-Rose и чая,
И севрские фигурки
Над пышащим камельком...

Мы были: я - в пышном платье
Из чуть золотого фая,
Вы - в вязанной черной куртке
С крылатым воротником.

Я помню, с каким вошли Вы
Лицом - без малейшей краски,
Как встали, кусая пальчик,
Чуть голову наклоня.

И лоб Ваш властолюбивый,
Под тяжестью рыжей каски,
Не женщина и не мальчик, -
Но что-то сильней меня!

Движением безпричинным
Я встала, нас окружили.
И кто-то в шутливом тоне:
"Знакомтесь же, господа".

И руку движеньем длинным
Вы в руку мою вложили,
И нежно в моей ладони
Помедлил осколок льда.

С каким-то, глядевшим косо,
Уже предвкушая стычку, -
Я полулежала в кресле,
Вертя на руке кольцо.

Вы вынули папиросу,
И я поднесла Вам спичку,
Не зная, что делать, если
Вы взглянете мне в лицо.

Я помню - над синей вазой -
Как звякнули наши рюмки.
"О, будьте моим Орестом!",
И я Вам дала цветок.

С зарницею сероглазой,
Из замшевой черной сумки
Вы вынули длинным жестом
И выронили - платок.

11
Все глаза под солнцем - жгучи,
день не равен дню.
Говорю тебе на случай,
Если изменю:

Чьи б не целовала губы
Я в любовный час,
Черной полночью кому бы
Страшно ни клялась, -

Жить, как мать велит ребенку,
Как цветочек цвесть,
Никогда ни в чью сторонку
Глазом не повесть...

Видишь крестик кипарисный?
- Он тебе знаком -
Все проснется - только свистни
Под моим окном.

12
Сини подмосковные холмы,
В воздухе чуть теплом - пыль и деготь.
Сплю весь день, весь день смеюсь, - должно быть,
Выздоравливаю от зимы.

Я иду домой возможно тише.
Ненаписанных стихов - не жаль!
Стук колес и жареный миндаль
Мне дороже всех четверостиший.

Голова до прелести пуста,
Оттого что сердце - слишком полно!
Дни мои, как маленькие волны,
На которые гляжу с моста.

Чьи-то взгляды слишком уж нежны
В нежно воздухе, едва нагретом...
- Я уже заболеваю летом,
Еле выздоровев от зимы.

13
Повторю в канун разлуки,
Под конец любви,
Что любила эти руки
Властные твои

И глаза - кого-кого-то
Взглядом не дарят! -
Требующие отчета
За случайный взгляд.

Всю тебя с твоей проклятой
Страстью - видит Бог! -
Требуюшую расплаты
За случайный вдох.

И еще скажу устало,
- Слушать не спеши! -
Что твоя душа мне встала
Поперек души.

И еще тебе скажу я:
- Все равно - канун! -
Этот рот до поцелуя
Твоего был юн.

Взгляд - до взгляда - смел и светел,
Сердце - лет пяти...
Счастлив, кто тебя не встретил
На своем пути.

14
Есть имена, как душные цветы,
И взгляды есть, как пляшущее пламя...
Есть темные извилистые рты
С глубокими и влажными углами.

Есть женщины. - Их волосы, как шлем,
Их веер пахнет гибельно и тонко.
Им 30 лет. - Зачем тебе, зачем
Моя душа спартанского ребенка?

Вознесение 1915

15
Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать - куда Вам путь
И где пристанище.

Я вижу: мачта корабля,
И Вы - на палубе...
Вы - в дыме поезда... Поля
В вечерней жалобе...

Вечерние поля в росе,
Над ними - вороны...
- Благославляю Вас на все
Четыре стороны!

16
В первой любила ты
Первенство красоты,
Кудри с налетом хны,
Жалобный зов зурны,
Звон - под конем - кремня,
Стройный прыжок с коня,
И - в самоцветных зернах -
Два челночка узорных.

А во второй - другой -
Тонкую бровь дугой,
Шелковые ковры
Розовой Бухары,
Перстни по всей руке,
Родинку на щеке,
Вечный загар сквозь блонды
И полунощный Лондон.

Третья тебе была
Чем-то еще мила...

Что от меня останется
В сердце твоем, странница?

17
Вспомяните: всех голов мне дороже
Волосок один с моей головы.
И идите себе... - Вы тоже,
И Вы тоже, и Вы.

Разлюбите меня, все разлюбите!
Стерегите не меня поутру!
Чтоб могла я спокойно выйти
Постоять на ветру.

О людях, упомянутых в этой публикации

Этот прекрасный 13-й стих из цикла"Подруга",в котором 17 стихов и посвящены они все русской поэтессе С.Я. Парнок. Странно, что остальные не напечатали, они не менее красивы. Например этот:
1
Вы счастливы? - Не скажете! Едва ли!
И лучше - пусть!
Вы слишком многих, мнится, целовали,
Отсюда грусть.

Всех героинь шекспировских трагедий
Я вижу в Вас.
Вас, юная трагическая леди,
Никто не спас!

Вы так устали повторять любовный
Речитатив!
Чугунный обод на руке бескровной-
Красноречив!

Я Вас люблю. - Как грозовая туча
Над Вами - грех -
За то, что Вы язвительны и жгучи
И лучше всех,

За то, что мы, что наши жизни - разны
Во тьме дорог,
За Ваши вдохновенные соблазны
И темный рок,

За то, что Вам, мой демон крутолобый,
Скажу прости,
За то, что Вас - хоть разорвись над гробом!
Уж не спасти!

За эту дрожь, за то-что -- неужели
Мне снится сон? -
За эту ироническую прелесть,
Что Вы - не он.

Или этот:
12
Сини подмосковные холмы,
В воздухе чуть теплом - пыль и деготь.
Сплю весь день, весь день смеюсь, - должно быть,
Выздоравливаю от зимы.

Я иду домой возможно тише:
Ненаписанных стихов - не жаль!
Стук колес и жареный миндаль
Мне дороже всех четверостиший.

Голова до прелести пуста,
Оттого что сердце - слишком полно!
Дни мои, как маленькие волны,
На которые гляжу с моста.

Чьи-то взгляды слишком уж нежны
В нежном воздухе едва нагретом...
Я уже заболеваю летом,
Еле выздоровев от зимы.

Вы счастливы? -- Не скажете! Едва ли!
И лучше -- пусть!
Вы слишком многих, мнится, целовали,
Отсюда грусть.

Всех героинь шекспировских трагедий
Я вижу в Вас.
Вас, юная трагическая леди,
Никто не спас!

Вы так устали повторять любовный
Речитатив!
Чугунный обод на руке бескровной-
Красноречив!

Я Вас люблю. -- Как грозовая туча
Над Вами -- грех --
За то, что Вы язвительны и жгучи
И лучше всех,

За то, что мы, что наши жизни -- разны
Во тьме дорог,
За Ваши вдохновенные соблазны
И темный рок,

За то, что Вам, мой демон крутолобый,
Скажу прости,
За то, что Вас -- хоть разорвись над гробом!
Уж не спасти!

За эту дрожь, за то-что -- неужели
Мне снится сон? --
За эту ироническую прелесть,
Что Вы -- не он.

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? -- Чья победа? --
Кто побежден?

Всe передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? -- Кто -- добыча?
Всe дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце -- Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки -- что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

Сегодня таяло, сегодня
Я простояла у окна.
Взгляд отрезвленной, грудь свободней,
Опять умиротворена.

Не знаю, почему. Должно быть,
Устала попросту душа,
И как-то не хотелось трогать
Мятежного карандаша.

Так простояла я -- в тумане-
Далекая добру и злу,
Тихонько пальцем барабаня
По чуть звенящему стеклу.

Душой не лучше и не хуже,
Чем первый встречный -- этот вот,
Чем перламутровые лужи,
Где расплескался небосвод,

Чем пролетающая птица
И попросту бегущий пес,
И даже нищая певица
Меня не довела до слез.

Забвенья милое искусство
Душой усвоено уже.
Какое-то большое чувство
Сегодня таяло в душе.

Вам одеваться было лень,
И было лень вставать из кресел.
-- А каждый Ваш грядущий день
Моим весельем был бы весел.

Особенно смущало Вас
Идти так поздно в ночь н холод.
-- А каждый Ваш грядущий час
Моим весельем был бы молод.

Вы это сделали без зла,
Невинно и непоправимо.
-- Я Вашей юностью была,
Которая проходит мимо.

Сегодня, часу в восьмом,
Стремглав по Большой Лубянке,
Как пуля, как снежный ком,
Куда-то промчались санки.

Уже прозвеневший смех...
Я так и застыла взглядом:
Волос рыжеватый мех,
И кто-то высокий -- рядом!

Вы были уже с другой,
С ней путь открывали санный,
С желанной и дорогой, --
Сильнее, чем я -- желанной.

Oh, je n"en puis plus, j"etouffe?*-
Вы крикнули во весь голос,
Размашисто запахнув
На ней меховую полость.

Мир -- весел и вечер лих!
Из муфты летят покупки...
Так мчались Вы в снежный вихрь,
Взор к взору и шубка к шубке.

И был жесточайший бунт,
И снег осыпался бело.
Я около двух секунд --
Не более -- вслед глядела.

И гладила длинный ворс
На шубке своей -- без гнева.
Ваш маленький Кай замерз,
О Снежная Королева.

О, я больше не могу, я задыхаюсь! (фр.).

Ночью над кофейной гущей
Плачет, глядя на Восток.
Рот невинен и распущен,
Как чудовищный цветок.

Скоро месяц -- юн и тонок --
Сменит алую зарю.
Сколько я тебе гребенок
И колечек подарю!

Юный месяц между веток
Никого не устерег.
Сколько подарю браслеток,
И цепочек, и серег!

Как из-под тяжелой гривы
Блещут яркие зрачки!
Спутники твои ревнивы? --
Кони кровные легки!

Как весело сиял снежинками
Ваш -- серый, мой -- соболий мех,
Как по рождественскому рынку мы
Искали ленты ярче всех.

Как розовыми и несладкими
Я вафлями объелась -- шесть!
Как всеми рыжими лошадками
Я умилялась в Вашу честь.

Как рыжие поддевки-парусом,
Божась, сбывали нам тряпье,
Как на чудных московских барышень
Дивилось глупое С"абье.

Как в час, когда народ расходится,
Мы нехотя вошли в собор,
Как на старинной Богородице
Вы приостановили взор.

Как этот лик с очами хмурыми
Был благостен и изможден
В киоте с круглыми амурами
Елисаветинских времен.

Как руку Вы мою оставили,
Сказав: "О, я ее хочу!"
С какою бережностью вставили
В подсвечник -- желтую свечу...

О, светская, с кольцом опаловым
Рука! -- О, вся моя напасть! --
Как я икону обещала Вам
Сегодня ночью же украсть!

Как в монастырскую гостиницу
-- Гул колокольный и закат --
Блаженные, как имянинницы,
Мы грянули, как полк солдат.

Как я Вам -- хорошеть до старости --
Клялась -- и просыпала соль,
Как трижды мне -- Вы были в ярости!
Червонный выходил король.

Как голову мою сжимали Вы,
Лаская каждый завиток,
Как Вашей брошечки эмалевой
Мне губы холодил цветок.

Как я по Вашим узким пальчикам
Водила сонною щекой,
Как Вы меня дразнили мальчиком,
Как я Вам нравилась такой...

Декабрь 1914

Свободно шея поднята,
Как молодой побег.
Кто скажет имя, кто -- лета,
Кто -- край ее, кто -- век?

Извилина неярких губ
Капризна и слаба,
Но ослепителен уступ
Бетховенского лба.

До умилительности чист
Истаявший овал.
Рука, к которой шел бы хлыст,
И -- в серебре -- опал.

Рука, достойная смычка,
Ушедшая в шелка,
Неповторимая рука,
Прекрасная рука.

Ты проходишь своей дорогою,
руки твоей я не трогаю.
Но тоска во мне -- слишком вечная,
Чтоб была ты мне -- первой встречною.

Сердце сразу сказало: "Милая!"
Всe тебе -- наугад -- простила я,
Ничего не знав, -- даже имени! --
О, люби меня, о, люби меня!

Вижу я по губам -- извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется -- приступом!

Платье -- шелковым черным панцирем,
Голос с чуть хрипотцой цыганскою,
Всe в тебе мне до боли нравится, --
Даже то, что ты не красавица!

Красота, не увянешь за лето!
Не цветок -- стебелек из стали ты,
Злее злого, острее острого
Увезенный -- с какого острова?

Опахалом чудишь, иль тросточкой, --
В каждой жилке и в каждой косточке,
В форме каждого злого пальчика, --
Нежность женщины, дерзость мальчика.

Все усмешки стихом парируя,
Открываю тебе и миру я
Всe, что нам в тебе уготовано,
Незнакомка с челом Бетховена!

Могу ли не вспомнить я
Тот запах White-Rose? и чая,
И севрские фигурки
Над пышащим камельком...

Мы были: я -- в пышном платье
Из чуть золотого фая,
Вы -- в вязаной черной куртке
С крылатым воротником.

Я помню, с каким вошли Вы
Лицом -- без малейшей краски,
Как встали, кусая пальчик,
Чуть голову наклоня.

И лоб Ваш властолюбивый,
Под тяжестью рыжей каски,
Не женщина и не мальчик, --
Но что-то сильней меня!

Движением беспричинным
Я встала, нас окружили.
И кто-то в шутливом тоне:
"Знакомьтесь же, господа".

И руку движеньем длинным
Вы в руку мою вложили,
И нежно в моей ладони
Помедлил осколок льда.

С каким-то, глядевшим косо,
Уже предвкушая стычку, --
Я полулежала в кресле,
Вертя на руке кольцо.

Вы вынули папиросу,
И я поднесла Вам спичку,
Не зная, что делать, если
Вы взглянете мне в лицо.

Я помню -- над синей вазой --
Как звякнули наши рюмки.
"О, будьте моим Орестом!",
И я Вам дала цветок.

С зарницею сероглазой
Из замшевой черной сумки
Вы вынули длинным жестом
И выронили-платок.

Белой розы (модные в то время духи)

Все глаза под солнцем -- жгучи,
День не равен дню.
Говорю тебе на случай,
Если изменю:

Чьи б ни целовала губы
Я в любовный час,
Черной полночью кому бы
Страшно ни клялась, --

Жить, как мать велит ребенку,
Как цветочек цвесть,
Никогда ни в чью сторонку
Глазом не повесть...

Видишь крестик кипарисный?
-- Он тебе знаком --
Все проснется -- только свистни
Под моим окном.

Сини подмосковные холмы,
В воздухе чуть теплом -- пыль и деготь.
Сплю весь день, весь день смеюсь, -- должно
Выздоравливаю от зимы.

Я иду домой возможно тише:
Ненаписанных стихов -- не жаль!
Стук колес и жареный миндаль
Мне дороже всех четверостиший.

Голова до прелести пуста,
Оттого что сердце -- слишком полно!
Дни мои, как маленькие волны,
На которые гляжу с моста.

Чьи-то взгляды слишком уж нежны
В нежном воздухе едва нагретом...
Я уже заболеваю летом,
Еле выздоровев от зимы.

Повторю в канун разлуки,
Под конец любви,
Что любила эти руки
Властные твои

И глаза -- кого -- кого-то
Взглядом не дарят! --
Требующие отчета
За случайный взгляд.

Всю тебя с твоей треклятой
Страстью -- видит Бог! --
Требующую расплаты
За случайный вздох.

И еще скажу устало,
-- Слушать не спеши! --
Что твоя душа мне встала
Поперек души.

И еще тебе скажу я:
-- Все равно-канун! --
Этот рот до поцелуя
Твоего был юн.

Взгляд-до взгляда -- смел и светел,
Сердце -- лет пяти...
Счастлив, кто тебя не встретил
На своем пути.

Есть имена, как душные цветы,
И взгляды есть, как пляшущее пламя...
Есть темные извилистые рты
С глубокими и влажными углами.

Есть женщины. -- Их волосы, как шлем,
Их веер пахнет гибельно и тонко.
Им тридцать лет. -- Зачем тебе, зачем
Моя душа спартанского ребенка?

Вознесение, 1915

Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать -- куда Вам путь
И где пристанище.

Я вижу: мачта корабля,
И Вы -- на палубе...
Вы -- в дыме поезда... Поля
В вечерней жалобе --

Вечерние поля в росе,
Над ними -- вороны...
-- Благословляю Вас на все
Четыре стороны!

В первой любила ты
Первенство красоты,
Кудри с налетом хны,
Жалобный зов зурны,

Звон -- под конем -- кремня,
Стройный прыжок с коня,
И -- в самоцветных зернах --
Два челночка узорных.

А во второй-другой-
Тонкую бровь дугой,
Шелковые ковры
Розовой Бухары,
Перстни по всей руке,
Родинку на щеке,
Вечный загар сквозь блонды
И полунощный Лондон.

Третья тебе была
Чем-то еще мила...

Что от меня останется
В сердце твоем, странница?

Вспомяните: всех голов мне дороже
Волосок один с моей головы.
И идите себе... -- Вы тоже,
И Вы тоже, и Вы.

Разлюбите меня, все разлюбите!
Стерегите не меня поутру!
Чтоб могла я спокойно выйти
Постоять на ветру.